(с) beobaxter.livejournal.com/722109.html

 Четыре состояния политической жизни, политической системы, которые в основном застало современное российское общественное сознание: позднесовесткий, "перестройка", правление Ельцина и путинский период - могут быть характеризованы четырьмя разными типами управления поведением масс, условно говоря "манипулирования", которые на том или ином этапе использовала элита и власть в рамках осуществления - или для осуществления - своего политического господства.
 Строго говоря, для первого из них, т.е. позднесовесткого, манипулирование как таковое, еще не свойственно. Позднесоветское общество, это, как бы то ни было, общество с сильным воздействием идеологию. Хотя, в скажем так, не накаленном, а "остывающем" варианте. Это значит, что основные компоненты идеологии, ее ценности, ее базовые постулаты - в общем приняты, не встречают противодействия и особого возражения - но не обладают мобилизационным воздействием. Принимая их, общество соглашается с подчинением данной власти, поскольку она в целом не выходит за очерченные политической идеологией пределы ограничений - но не готовы мобилизовываться и чрезмерно напрягаться для достижения целей, предлагаемых в рамках данной идеологии.
 Как ни противоречит это обыденным представлениям, политическая идеология и политическая манипуляция почти несовместимы. Как сущностно отличны друг от друга та же манипуляция и пропаганда.
читать дальше  Пропаганда всегда направлена на популяризацию и утверждение в обществе идей, утверждение той или иной политической идеологии. Но и "идея" и политическая идеология - это достаточно сложные контракции, не подлежащие относительно одномоментному пересмотру, "переигрыванию" своих составляющих. Политическая идеология включает в себя достаточно устойчивые ценностные основания, политическое учение. Экономическое учение и цели предлагаемые к достижение.
 Все эти компоненты чужды и враждебны манипуляции, которая своей целью имеет изменение поведения людей в соответствии с целями субъекта манипуляции. Для успеха манипуляции, люди не должны иметь устойчивых ценностей и целей, их сознание не должно носить ни ценностный, ни целостный характер.
 Позднее советское общество и его сознание базировалось на отчасти формальном, но устойчивом принятии и ценностей, и целей, и авторитетов.
 Власть могла управлять действием поведением людей лишь в рамках этих ограничений. Она могла принимать любые решения - но лишь в указанных рамках. От масс ей на этом этапе не столько нужна была активная поддержка и активное участие, сколько согласие с этими решениями и готовность им подчиняться в публичной жизни.
 Апелляция к согласию с принятыми решениями осуществлялась условно по следующей формуле:
 "Мы приняли новое решение. Оно правильно, потому что принято на основании известной вам и принятой вами идеологии. Эту идеологию разработали Маркс, Энгельс и Ленин, которых вы признаете в качестве авторитетов. Кроме того, руководствуясь этой идеологией, наши с вами предшественники одержали великие победы: совершили социалистическую революцию, осуществили индустриализацию страны, создали наше общество, выиграли Великую Отечественную войну, преодолели разруху, запустили человека в Космос. Раз данные идеи и теории дали такие результаты - значит они верны. Значит, если мы выполним наши новые решения, основанные на тех же идеях и теориях - мы с вами вместе вновь добьемся таких же великих успехов".
 Для человека, к котором убыло обращено это построение, усомниться в нем означало: с одной стороны усомниться в очевидности, - например решить, что СССР не выигрывал великую Отечественную войну, большевики не совершали Октябрьскую революцию, а Гагарин не летал в космос; с другой - усомниться в собственном изначальном идеологическом и ценностном выборе.
 При этом те или иные частные жизненные несоответствия повседневности и теории в принципе были объяснимы и не ставили конструкцию под сомнение, в частности потому, что жизненный опыт подтверждал: все прежние победы достигались через множество сложностей и несуразиц, а путь к Берлину из Бреста, как известно, пролегал через Сталинград. Так что, все в порядке. Не то еще видали - все равно все кончится Красным Знаменем над развалинами штаба врага.
 Власть могла довольно широко влиять на массы - но, не затрагивая базовых постулатов, ценностей и не подвергая сомнению цели. Хрущев однажды попытался покуситься на "пространство сакрального ядра" (на 20-м съезде) - и получил такой глухой ропот по всей стране (плюс вооруженное восстание грузинского комсомола) - что попытку свернули и постарались о ней забыть.
 Однако эти ограничения стали помехой для определенных политических групп, в частности - той части элиты, которая стремилась конвертировать свою власть в собственность. Старые ценностные ограничения нужно было преодолеть, причем даже не поменять на другие, а сформировать сознание, восприимчивое к манипуляции, к такому положении, когда управление им не будет сковано никакими ценностями. Поскольку, скажем, замена коммунистических ценностей на "пуританскую этику" - ну никак не позволяла бы легализовать откровенное разворовывание, характерное для конца 80-х - 90-хх гг. С одной стороны, необходимый для такое преобразования информационный удар частично, особенно на первом этапе, продолжал апеллировать к авторитетам, значимым для разрушаемого сознания. С другой, чем дальше, чем больше, использовал как абсолютизацию частного, декларируемого в качестве всеобщего, так и напрямую наносил психотравмирующие удары, ломающие привычные ценностные и логические связи и установки.
 Пример первого. Берутся слова Ленина о "перемене всей нашей точки зрения на социализм" с предпоследней страницы его поздней статьи "О кооперации". Разворачивается примерно следующим образом: " - Значит, он изменил свои взгляды на социализм. - Значит, выясняя сущность социализма, не нужно обращаться ко всему тому, что он писал ранее 1922 года. - А ранее - он писал, что социализм - это общество, основанное на крупном машинном производстве и общественной собственности на средства производства. Значит - все это неверно, в частности - общественная собственность - это не главное, как неглавное и производство. - А что главное? - а главное - в переходе к НЭПу, разрешение свободы торговли, частной собственности и вообще - социализм это совокупность соединенных рынком кооператоров".
 То же, что фразой позднее он объясняет, о чем идет речь: "Эта коренная перемена состоит в том, что раньше мы центр тяжести клали и должны были класть на политическую борьбу, революцию, завоевание власти и т.д. Теперь же центр тяжести меняется до того, что переносится на мирную организационную "культурную работу". То есть, что если раньше речь шла о завоевании власти, и решались одни задачи - то теперь власть завоевана и надо решать следующие - раньше на социализм смотрели с той точки зрения, что для движения к нему еще надо завоевать власть - а теперь на него нужно смотреть, как на то, что нужно создавать, опираясь на эту власть.
 Дело в данном случае не в Ленине и не в социализме - дело в приемах, которые использовала власть времен Горбачева - а он его помощники пытаются использовать это и сегодня.
 Другой пример. Выходит на трибуну некий "прораб перестройки" - скажем Ю. Афанасьев. И трубным низким голосом говорит: "Давайте будем честными. Давайте скажем прямо..." Зал затихает и ждет откровения. Оно следует: "Все кругом... фекалии". Зал взрывается: Какой честный! Какой смелый! Как нестандартно! Кто-то спрашивает ехидно: "А вы сами?", - зал опять в ожидании... Оратор смело набирает полную грудь и отвечает: "И я - тоже". Зал потрясен смелостью оратора. И с этого момента говорить обо все, что ни попадя, что оно... фекалии становится признаком хорошего тона.
 В целом же, манипуляция периода "перестройки" (а это - период самой большой лжи в нашей истории, причем лжи наглой, откровенной, но притворяющейся правдой) - это манипуляции, построенные на сломе любых апробированных и принятых норм мышления, логики и критериев достоверности. Все очевидное в принципе объявляется недостоверным - и проявлением "шор и стереотипов старого мышления".
 Человеку предлагается вопрос: "Ты согласен, что Жаба - зеленая? - Да. - "А что доллар зеленый? - Да. - Значит, надо строить рынок".
 Человек в недоумении: причем здесь жаба, доллар и рынок? Он еще не готов согласиться. Тогда ему говорят: "Это у тебя рецидивы старого мышления. Ты не понимаешь, потому что тебе нужно, чтобы все было разложено по полочкам, как в "Кратком курсе истории ВКП(б)". Ты не преодолел в себя сталинизм. А все уже давно поняли, что ты не прав".
 Человек смущен: как будто полная чушь. С другой стороны - ведь жаба правда зеленая, как и доллар. А доллар имеет хождение в "рыночных странах". Значит, два суждения из трех верны. Наверное - верно и третье, просто сам он еще этого не понял - но ведь все другие давно поняли - стыдно быть таким тугодумом. И он согласно кивает головой. Нужно строить рынок. Использовался парадокс Тертуллиана: "Верую, ибо это - нелепо".
 Правда, как сказал однажды Георгий Сатаров в ответ на вопрос, приблизилась ли Россия за 90-е годы к рынку: "О чем Вы говорите? Да мы никогда его и не собирались строить. Нам нужно было разрушить старую утопию, на которую опиралась прежняя власть. И мы пустили в ход другую - про рынок. Вот и победили. Но рынок сроить никто никогда и не собирался, это же бессмыслица".
 Суть типа манипуляции периода "перестройки" - разрушение любых ценностных оснований. Уничтожение возможности их существования, как и возможности существования стратегических целей. И для этого - травмирование сознания логическими "сшибками", навязываемыми нелепостями, провозглашаемыми откровениями: чтобы в любой иной ситуации человек оказывался не имеющим внутренних ограничений, мешающих поверить в любое активно навязываемое представление.
 Были решены поставленные политические задачи, власть сменилась и осуществлялся перевод власти в собственность. Представлялось, что постоянное манипулирование не имеет необходимости - просто потому, что от масс ничего особо нужно не было. Ими не нужно было манипулировать, потому что их действиями не нужно было управлять - они в значительной степени были лишены возможности действовать и тех институтов, через которые можно было бы осуществлять их действия. Казалось, что они уже полностью лишены способности самостоятельно осмысливать свое положение и будут послушно исполнять любые требования власти.
 Однако оказалось, с одной стороны, что значительная часть общества обладала достаточной информационной устойчивостью. Та же часть, у которой сознание было приведено в разорванное состояние - не имея ценностей, не могла и подчинять им свою реакцию на бытовые лишения рыночной эпохи. Социально-психологический фарш, созданный при ломке сознания - не мог быть политической опорой власти, особенно, когда она закачалась под тяжестью своих неудач.
 Тип манипулирования 90-х гг. - это спорадическое массированное психологическое воздействие на массы в ключевые моменты ситуации - в стальное время их поведение было не важно. Основной алгоритм манипулирования - изобретение ситуации угрозы - и призыв: "Проголосуй правильно". При этом закладывается мнимая очевидность (как в ситуации с жабой, рынком и долларом): правильно, это за нынешнюю власть. Потому что если нет - придет не то грозный чеченец Хасбулатов, который начнет делать что-то страшное. Не то - страшный Зюганов, который оставит в магазинах лишь плавленые сырки. Не то - больной Примаков, при котором всем будут оперировать коленные суставы.
 Три примера. 1993 год, апрель. Нужная формула голосования "ДА, Да, Нет, Да" - положена на знакомую всем, особенно старшему поколению (которое наиболее опасно по своим взглядам) песню из культового фильма сталинских времен "Весна": "Журчат ручьи, кричат грачи, и тает снег, и сердце тает, и даже пень в апрельский день, березкой снова стать мечтает"...
 Образы молодости образы весны, а для кого-то - образы "славного сталинского времени" - включены в обслуживание формулы, направленной против всех этих образов. Сталин играет против Сталина. Но сознание - уже травмировано, разорвано, во многом лишено способности к самостоятельному умозаключению - и голосование осуществляется в формуле сладкого напева, позволяющего забыться и чуть-чуть расслабиться... Но, как говорил Уоллерстайн, когда бюллетень опущен в урну - уже абсолютно безразлично, какими чувствами руководствовался тот, кто его в таком виде туда опустил.
 1996 год. Приемы манипулирования - можно описывать в отдельной научной работе. Но концентрат рекламно-политических призывов - лозунг "Голосуй сердцем". На фоне портретов Ельцина и без него. С одной стороны - просто замечательно. Верь своему сердцу - и оно не подведет. Слушайся сердца - и ты останешься человеком, а не бездушной машиной. Это - для объекта воздействия.
 С другой, для процесса: "Голосуй сердцем - и не задумывайся". "Голосуй сердцем - но никак не головой". "Ни в коем случае не думай!". "Не задумывайся!" "Голосуй только ни в коем случае не так, как подсказывает разум". И голосовали. Большинства Ельцин, конечно не получил. Но получил достаточно, чтобы можно было объявить, что за него - большинство.
 Третий пример. 1999 год. Битва ОВР и с "Единством", НТВ с ОРТ, Киселева с Доренко. Но технологии Киселева - слишком из "прошлого", он предлагает иронизировать, сомневаться - все это из технологии разрушения устоявшегося, все это - ничего не утверждает. Доренко - тоже разрушает. Но несколько иначе - более агрессивно, утверждающе - но утверждающе в негативе. Формально он ничего не навязывает. Но образ Лужкова соединяется с видами шикарного дворца, (который оптом так и не удается найти), а образ Примакова - с видом оперируемого колена и льющейся крови.
 Звучит имя "престарелый Евгений Примаков" - и на экране появляется операционная, разрезанная нога, и кровь, кровь, кровь... И скальпель, ворошащийся в суставе... Сустав был чей-то чужой - но впечатление оставалось...
 Технология манипулирования 90-х - это в значительной степени использование продукта манипулирования "перестройки" - того фарша сознания, которому в известной степени можно было внушить что угодно. Если говорить уверенно, по многим каналам и много. Как говорил дон Рэба, что бог есть и бога нет. Что люди ходят на руках и люди ходят на боках. Что Земля круглая, и что земля плоская.
 Однако оказалось, если скажем так, коммунистические ценностные основания - в значительной мере и разрушены - советские цивилизационные - оказались прочнее. И все время дают себя знать. Как, кстати, и общий левый настрой общества. И вести бой против этих бастионов, уцелевших в сознании людей - приходится каждый раз на грани поражения. Тот, кто успевает укрепиться в этих "окопах Сталинграда" - оказывается чуть ли не сильнее всей мощи государственной машины и "пропаганды".
 Некие базовые основания ценностей оказались неуязвимы. Почему - это отдельный вопрос, но они устояли и проявили тенденцию к регенерации. Разрушить их не удалось. Хотя сам по себе механизм их разрушения был доведен чуть ли не до совершенства.
 И тогда, новая власть в новый "путинский период" - пришла чуть ли не к гениальному выводу. Зачем, собственно тратить так много сил на войну с ними - ведь проще этим образам и ценностям по возможности потакать.
 Нужно увязать образы власти в сознании общества с этими регенерирующими образами. Другой вопрос, что делать нужно вовсе не то, что следовало бы делать, последовательно встав на путь служения им. А то, что нужно для своего укрепления. Но с пиететом к этим ценностным началам. Исторический компромисс: обществу в более или менее неприкосновенными возвращают его реликвии, власти достается прагматика.
 Это - тоже, что сделал Наполеон, заключив Конкордат с Папой.
 И на поля страны вышли сеялки, веялки и т.д. бороздящие степи в борьбе за урожай - на предвыборных роликах "Единой России".
 Власть теперь по другому обратилась к человека и обществу: "Мы приняли новое решение. Мы знаем, что оно вам не слишком понравится. Оно и нам не нравится. Но у нас нет другого выхода. Сегодня - оно правильно, поверьте нам. Оно правильно потому, что его приняли мы. А мы - это те, кто верит в то же, во что верите и вы. Мы те, кто реабилитировал ваши ценности, кто прекратил оскорблять ваши реликвии. Мы думаем та же как вы. Мы хотим того же, что и вы. И если мы сегодня делаем не то, чего вы от нас ждете - то лишь потому, что не пришло еще время. Не пришло еще время честно сказать, что мы имеем с вами одни и те же ценности и реликвии. Сами понимаете - работа у нас такая. Тем более, после того, что тут натворили некоторые до нас".
 В первый из описанный периодов - позднесоветский - власть принимала ограничения идеологии - и свои действия и свое управление поведением общества в целом не выводила за рамки принятых последним базовых ценностей и целей.
 Во второй, "перестроечный период" она, устав от этих ограничений, вступила в бой с ними, используя все доступные ей средства манипулирования для разрушения сознания и уничтожения этих ценностей.
 В третий период - 90-х гг. она успешно манипулировала сознанием общества в той степени, в которой оно было превращено в деаксиологизированный фарш (общество с разрушенными ценностями) - и даже в конечном счете успешно, используя манипуляцию, подавляла ценностную регенерацию у тех, у кого она оказалась слишком устойчива.
 На четвертом она нашла более эффективный способ управления поведением. Она отказалась от попыток манипулирования в ценностно устойчивых зонах, решила не вести борьбу с ценностями, а подыгрывать им - но, разумеется на символическом, а не практическом уровне. Она не стала воевать с ними - но не стала и служить им.
 Своего рода синтез методов управления позднесоветского и постсоветского периодов: остатки ценностей сохраняются - но реальные действия им не соответствуют. Манипуляции и ценностная устойчивость существуют совместно. Но они - всегда будут стремиться к подавлению противостоящего. Эта ситуация исторически может быть лишь временной. Но пока она есть, на короткой дистанции - она оказывается исключительно эффективной.