Мифологема нектара - опыт реконструкции
... <...>нектар и амвросия функционально никак не различаются, даже как еда и питье (коль скоро и не употребляются в этом качестве), и по своему назначению могут представляться тождественными. Однако можно полагать, что такая неразличимость вторична -поводом для подобной гипотезы являются прежде всего языковые показания.
Выше отмечалось, что этимология слова амвросия совершенно очевидна, но ничуть не менее очевидна и этимология слова нектар: nektar представляет собой практически никем и никогда не оспариваемое производное от корня nek-, дериватами которого являются nekros или более редкое nekys ("покойник"), а также и иные слова со сходной семантикой. Историки языка принимают этот факт как данность и по возможности не комментируют, хотя функция "жидкой амвросии" в сочетании с "трупной" этимологией кажется достойным внимания парадоксом. Выходит, что этимологически (т.е. исторически) нектар и амвросия эксплицитно противопоставлены уже самой своей — и очень очевидной! — внутренней формой. Оппозиция эта не вполне симметрична: brotós значит не "мертвый", а "смертный", т.е. обреченный умереть (отсюда расхожее метафорическое употребление в значении "человек"), a nekros - конечный результат смертности, покойник, покинутое душой тело.
читать дальше Тем не менее оба слова могут быть отнесены к единому семантическому полю, и соседство мертвого нектара с бессмертной амвросией нуждается в объяснении. Вероятным представляется, что их функциональная неразличимость у Гомера (и тем более позднее) не изначальна и что изначально нектар и амвросия были противопоставлены по каким-то существенным их свойствам. Текстов, отражающих это изначальное противопоставление нет, что и побуждает предложить реконструкцию, но гипотетичность ее, к сожалению, усугубляется тем, что в греческом предании удалось найти лишь один сюжет, который мог бы лечь в ее основу.

Нетленность тела Патрокла можно определить как непреходящую и неживую юность — мотив этот даже внутри "Илиады" малозаметен и малозначим. Зато очень заметен и значим в гомеровской и послегомеровской традиции миф о непереходящей и вечно живой старости — о Титоне, любовнике Зари. Полнее всего этот сюжет изложен в Гомеровом гимне к Афродите, датировка которого остается спорной, но который, будучи создан на сто или двести лет позднее "Илиады", остается все-таки одним из самых ранних источников для исследования греческой мифологии2.

Эта реконструкция может быть подтверждена очень распространенным в русских сказках мотивом живой и мертвой воды. Повествовательная эмфаза обычно так выделяет действие живой воды — оживление мертвеца, — что действие мертвой воды воспринимается не только как подготовительное, но и как второстепенное, а между тем оно весьма значимо и конкретно: мертвая вода возвращает испорченному (израненному, истлевшему) мертвому телу прежнее и даже большее прежнего совершенство, хотя и не возвращает его к жизни. Если телесное совершенство смертью не нарушено, то нет и необходимости в мертвой воде. Жизнь - это присутствие в теле души, и душу возвращает телу живая вода (подобно тому как в греческом мифе душа удерживается в теле амвросией), а мертвая вода употребляется только для исправления тела, которое само по себе бездушно. Соответственно, погибший сказочный герой спасается в два приема: сначала при помощи мертвой воды его мертвое изувеченное тело доводится до образцового состояния, затем при помощи живой воды этот образцовый труп получает дыхание жизни. Однако если вообразить живое существо, чье тело с юности подвергается воздействию мертвой воды, то для такого существа мертвая вода будет молодильным зельем (тоже часто фигурирующем в фольклоре, но не отождествляемым с мертвой водой на уровне выражения) — это и есть греческий нектар.



Тем самым получает обоснование и "трупная" этимология напитка богов: как сказочная мертвая вода, нектар сберегает и совершенствует только и именно тело, оболочку души, пребывает ли в этой оболочке душа или не пребывает. От этого различия зависит лишь способ применения: для живых нектар — молодильное зелье, для мертвых — мертвая вода. Если обратиться к уже цитированным пассажам "Илиады", то можно предположить, что в первоначальном варианте сюжета (если таковой вариант существовал) Фетиде для того, чтобы сделать тело (труп) Патрокла нетленным и "еще прекраснее", было достаточно нектара, использованного как умащение, т.е. как мертвая вода. Напротив, Афине, чтобы укрепить обессиленный дух Ахилла, в телесном отношении и так совершенного, достаточно было амвросии с ее живительной силой — Ахилл нуждался в битвенном одушевлении, которого лишился от скорби и обиды, поэтому богиня и оросила ему амвросией грудь, вместилище души.

Тут