(с) wolf-kitses.livejournal.com/256884.html

1. Истоки коммунизма: Жан Мелье via kommari
2. Коммунизм: как всё начиналось (глава 11 «Рабочая беднота» в «Эпохе революций» Эриха Хобсбаума) + P.S. wsf1917 «То есть коммунизм противоположен либерализму в самом своём начале, поскольку требовал иного общественного устройства для достижения тех же самых идеалов - а либерализм защищал существующую систему, требуя разве что большего "раскрытия" её принципов. Из этого соединение рабочего движения с якобинством на чисто эмоциональной основе рождается коммунизм как идейное движение (ещё до появления марксистской теории, до того, как движение «нашло» её для себя). Сейчас сходный путь проделывает Уго Чавес и другие «нетипичные красные» (но не левые) в Латинской Америке – «онтогенез повторяет филогенез».

Исходно ведь коммунизм это просто чувство. Для людей верхних или образованных классов это сострадание к угнетённым (ведь они такие же люди, заслуживающие лучшей участи, тем более общество декларирует «право на жизнь, свободу и стремление к счастью» всем). Или более мощное, более важное, более действенное чувство отвращения к несправедливости, творимой системой над этими людьми (см. рассказ Хобсбаума) – а именно отвращение к несправедливости является основой нравственности и базой любого прогрессивного политического действия.

читать дальшеСкажем, как-то вот так:
Явления современной России с расстояния напоминают карикатуры из журнала «Крокодил». С некоторых пор находят воплощение и обретают смысл слова и образы, которые двадцать лет назад были мочалом, выхолощенной оболочкой, иероглифом советской пропаганды. Буржуазия, базис, надстройка — это были такие же языковые фекалии, что и нынешняя реклама. Но оказалось, что разница между рекламой и Марксом всё-таки есть. Даже если опошлить, изуродовать Дарвина — или Маркса — или Христа, даже если их нарезать на присказки и ругательства, изначальное величие их миропонимания пребудет. Обращаясь с марксизмом как с порожней стеклотарой, мы всего лишь уподоблялись папуасам, которые найденными радиоприёмниками подпирали двери хижины.

И вот этот приёмник включён. Вот оживает камень. Сегодня, когда люди, читавшие Толстого, может быть даже Монтеня, заглядывавшие, возможно, в Евангелие, пишут о рабочих как о неблагодарном быдле, пригретом добрыми капиталистами, я перебираю слова, которые знакомы и этим бесчеловечным гуманитариям, — но только для них они мертвы, пусты, бессмысленны, а для меня всё больше наполняются значением»

Для самих угнетённых низов коммунизм - это, конечно, не наука и даже не идея, а просто чувство. То самое чувство гнева, ярости и омерзения, которое испытывает измученный после работы человек, когда обнаруживает в своём кармане руку цивилизованного человека в смокинге, золотых очках и мягкой шляпе. Не далее как вчера он укорял обокраденного за леность, бедность и пьянство а, потом со смехом рассказывает в своём кругу, что он обчищает карманы не из-за нужды, а ради спортивного интереса и поддержания формы. Для угнетённых естественно, что собственность - это кража, а собственники – те кто гнетут; знакомство с марксовым "Капиталом" позволяет понять технологию кражи и «присвоения» жизни рабочего для нужд предприимчивых прибыльщиков.

Марксизм (и другие коммунистические теории) являются рационализацией этого чувства, результатом выработки идеологии комдвижения, возникающего в том же самом девятнадцатом веке, а затем онаучивания идеологии. Плодом развития социализма от утопии к науке, коротко говоря. Не зря же наука безэмоциональна и академически беспристрастна, а утопии всегда били «на чувство» тех, кто мог читать и уже в силу этого был в какой-то мере свободным (чувства равенства и справедливости по преимуществу). Но в отрыве от этой эмоциональной подпитки коммунизм как идейное движение вырождается в чисто академическую дисциплину – университетский марксизм, процветающий нынче на Западе на фоне упадка коммунистического движения

Я сам стал красным в силу интеллектуальной привлекательности марксизма – лучшей философии истории и социальной философии не придумаешь (и лучше совместимой с эволюционными подходами в естествознании). Но философия никогда не исключает этику: марксизм это ещё и воспитание лучших человеческих чувств - справедливости, солидарности, сострадания, свободомыслия, критического отношения к догме, в том числе и своей любимой и пр. (перечисляю в беспорядке).

Я думаю, марксизм - единственная философская система (а также социологическая модель, политэкономическая теория и много чего ещё) которая органично сочетает гуманизм с самым жёстким рационализмом и научностью. Ведь всякому человеку хочется одновременно быть умным и добрым, а рыночный мир разрывает надвое: или ты на стороне "бессердечной" науки, равнодушной к морали и ценности человеческой жизни, и думающей только о силе и эффективности построений, или на стороне "проповедников добра", заботящихся о бедных и слабых, но несущих всякую чушь.

Как тот преподобный Уильям Дженнингс Брайан (блестящий юрист и политик, трехкратный кандидат в президенты США), который оппонировал учителю Скопсу на известном обезьяньем процессе в 1925 г. Ведь это был человек с более чем достойной общественной позицией - за бедных, анти-милитарист, против вступления США в ПМВ, за равноправие негров и женщин и пр. Но научно невежественен, связан религиозными предрассудками и поэтому запомнился своими глупыми выпадами против эволюции в деле «штат Теннеси против Джона Скопса», а не превращением Демократической партии из консервативной партии людей, проигравших Гражданскую войну, в прогрессивный альянс малых предприятий, фермеров, чернокожих и "синих воротничков", избравший Рузвельта, не защитой бедных и чернокожих.

И только марксист может сопрячь в себе оба достоинства, когда рацио не противоречит гуманности, а питает и поддерживает её, и наоборот.

Вот этой эмоциональной компоненты коммунизма никогда не следует забывать. Ещё хуже умалять её ради декларирования «теоретических достоинств» марксизма (которые а) известны и б) поддерживаются результатами, а не декларациями, как у всякой теории или философской системы. В своё время Мих.Лифшиц собрался написать марксистскую «Этику» на основании переписки Маркса и Энгельса, жаль не успел. Может, кто из нынешних сможет?»

3. Томаш Краус. Гибель капитализма и диалектика.
4. Книги и статьи об Октябрьской революции в журнале «Скепсис»
5. Эрих Хобсбаум. Эпоха крайностей. Короткий ХХ век.

И прошедшие 20 лет (как и 70 им предшествующих) чётко показывают, что непреходящая ненависть буржуа вместе с их «золотыми перьями» к Октябрю – чёткое доказательство классовой правды врага. Октябрь 17-го им страшен тем, что это был первый прорыв человечества в общество без классов и без классовой дискриминации, первый, ещё незавершённый, опыт коммунизма, как Афины Перикла– опытом демократии. И, конечно, СССР – это наш Ренессанс, наш – в смысле на капиталистической периферии, отставший на 400 лет от такового в центре системы. Потому антисоветского коммунизма не бывает, всякое движение в эту сторону – первый шаг к респектабельности, а потом к ренегатству.

Нынешний мир капитала готов не только терпеть, но даже приветствовать марксизм (тем более, что как всякая научная теория он может быть использован в обе стороны – для просвещения рабочих, как им освободиться от ига капитала, и наоборот, для нужд капитала - как ему развивать-совершенствовать своё иго, дополняя кнут пряником, систему – стабилизаторами и т.д.) – при двух условиях
а) это будет чисто «академический марксизм», не имеющий выхода из гуманитарных аудиторий - ни к рабочим на производство, ни к естествоиспытателям в лаборатории, которые (те и другие) стихийные материалисты;
б) если он доказывает недоказуемое – что СССР был классовым государством с господствующим классом номенклатуры и прочие «чудеса политархии». Также как на Западе не только терпят, но и приветствуют «цивилизованных левых» - не угрожающих собственности эксплуататоров, сторонников толерантности, мультикультурности и прав человека, причины чего довольно понятны. И вообще, «чем больше я смотрю на нынешних левых, тем больше я уважаю большевиков» - их остро не хватает и в первом, и в третьем мире, вползающих в новое средневековье.

Ни к одной из множества фашистских диктатур и авторитарных режимов первого или третьего мира (моривших людишек пачками в ходе даже не репрессий, а обычной индустриализации, плоды которой пожали лишь богатеи, но не народ – в отличие от СССР) буржуазные комментаторы не испытывают такой ненависти, как к СССР. И это лучший критерий, что именно СССР с союзниками нанёс первый удар по миру насилия, от которого он пошатнулся, но не рухнул. Ничего, рухнет, крот истории сделает своё дело.

Первая Коммуна держалась 72 дня.
Вторая – 72 года.
Третья будет вечной.