zubkoff.livejournal.com/1115013.html

Эллочка купила на распродаже полное собрание сочинений Солженицына. (Удачная покупка! Никак нельзя было пропустить! ) Не спросясь мужа, Эллочка взяла деньги из обеденных сумм. До пятнадцатого оставалось десять дней и четыре рубля.
Эллочка с шиком провезла двадцать томов по Варсонофьевскому переулку. Мужа, инженера в Газпроме, дома не было. Впрочем, он скоро явился, таща с собой портфель-сундук.
- Тоталитарный муж пришел, - отчетливо сказала Эллочка.
Все слова произносились ею отчетливо и выскакивали бойко, как горошины.
- Здравствуй, Еленочка, а это что такое? Откуда книжечки?
- Общечеловеческие ценности!
- Нет, в самом деле?
- Преступления сталинизма!
- Да. Книжки хорошие.
- Ин-тел-ли-ген-тны-е!
- Подарил кто-нибудь?
- Так победим!
- Как?! Неужели ты купила? На какие же средства? Неужели на хозяйственные? Ведь я тебе тысячу раз говорил…
- Эрнестуля! Жить не по лжи!
- Ну, как же так можно делать?! Ведь нам же есть нечего будет!
- Мразотная рашка!..
- Но ведь это возмутительно! Ты живешь не по средствам!
- Совок!
- Да, да. Вы живете не по средствам…
- За нашу и вашу свободу!
- Нет, давай поговорим серьезно. Я получаю двести рублей…
- Быдло!
- Взяток не беру… Денег не краду и подделывать их не умею…
- Империя зла!..
Эрнест Павлович замолчал.
- Вот что, - сказал он наконец, - так жить нельзя.
- Чекист, - возразила Эллочка, садясь на стопку книг.
- Нам надо разойтись.
- Басманное правосудие!
- Мы не сходимся характерами. Я…
- Холуй Газпрома.
- Сколько раз я просил не называть меня холуем!
- Возьмемся за руки, друзья!
- И откуда у тебя этот идиотский жаргон?!
- Дотянулся проклятый Сталин!
- О черт! - крикнул инженер.
- Чекистский террор.
- Давай разойдемся мирно.
- Русский фашизм!
- Ты мне ничего не докажешь! Этот спор…
- Мозги промытые ОРТ!…
- Нет, это совершенно невыносимо. Твои доводы не могут меня удержать от того шага, который я вынужден сделать. Я сейчас же иду за ломовиком.
- Завалил трупами.
- Книжки мы делим поровну.
- Так победим!
- Ты будешь получать сто рублей в месяц. Даже сто двадцать. Комната останется у тебя. Живи, как тебе хочется, а я так не могу…
- Режим падет, - сказала Эллочка презрительно.
- А я перееду к Ивану Алексеевичу.
- Марионетка Кремля!
- Он уехал на дачу и оставил мне на лето всю свою квартиру. Ключ у меня… Только почитать нечего.
- Совки!
Эрнест Павлович через пять минут вернулся с дворником.
- Ну, Солженицына я не возьму, он тебе нужнее, а вот том Льва Щаранского, уж будь так добра… И Декларацию прав человека возьмите, дворник. Я думаю, что имею на это право?..
Эрнест Павлович связал свои вещи в большой узел, завернул сапоги в газету и повернулся к дверям.
- Депортация народов Прибалтики, - сказала Эллочка граммофонным голосом.
- До свиданья, Елена.
Он ждал, что жена хоть в этом случае воздержится от обычных металлических словечек. Эллочка также почувствовала всю важность минуты. Она напряглась и стала искать подходящие для разлуки слова. Они быстро нашлись.
- Гей-парад? Кр-расота.
Инженер лавиной скатился по лестнице.
Вечер Эллочка провела с Фимой Собак. Они обсуждали необычайно важное событие, грозившее опрокинуть всю правозащитную деятельность.
- Госдепартамент выступил с заявлением о положении политзаключенных в рашке, - говорила Фима, по-куриному окуная голову в плечи.
- Так победим!
И Эллочка с уважением посмотрела на Фиму Собак. Мадмуазель Собак слыла культурной девушкой - в ее словаре было около ста восьмидесяти слов. При этом ей было известно одно такое выражение, которое Эллочке даже не могло присниться. Это было богатое иностранное сочетание - Amnesty International. Фима Собак, несомненно, была культурной девушкой.