05.03.2009 в 18:29
Пишет denis_ufa:Про шарашки
Появление данной записи спровоцировано небольшой дискуссией в журнале уважаемой kate-kapella
kate-kapella.diary.ru/p62695028.htm
Вопрос о том, кто из ученых сидел, и за что сидел, очень сложен и неоднозначен.
Но главное – КАК он сидел.
Пресловутые шарашки имели очень мало общего с застенками, где звенят цепи и заплечных дел мастера с садистскими замашками примеривают бедолагам-заключенным «испанские сапоги».
Шарага – это НЕ тюрьма, и НЕ лагерь. Ученые или специалисты попадали под жесткий контроль – жили отдельно от семьи, и работали-работали-работали.
Скажете, разницы мало?
Но не спешите – оцените ситуацию.
30-е годы – это не 80-е, и даже не 60-е.
Мы, поколение выросшее в мирное и, по большому счету, спокойное время, многих реалий того времени понять просто не способны – и слава богу, если честно. Потому что реалии страшные, и понять их может человек, который видел километровые очереди за хлебом и обозы с тифозными больными, человек, которому на голову сыпались фугаски.
Это было чрезвычайно сложное время – в том числе и в плане удовлетворения минимальных жизненных потребностей (продукты, жилье и т. д.), хотя были успехи, и большие.
И вот представьте ученого, которому действительно хочется работать. Хочется доводить до ума какой-нибудь мотор, потому что там клапана летят.
Поставили мотор на стенд - включили... Бах – и три месяца работы псу под хвост!
Что такое, в чем дело?
Надо выяснять!
А у специалиста рабочий день кончается, и надо идти в магазин за хлебом и молоком, у него дома дети сопливые, и жена пилит, что у Зинки из соседнего подъезда есть какая-то шевиотовая тряпочка, которой нет у нее, у жены товарища специалиста. Сволочь-сосед лампочку спер в туалете, из окошек дует, и башмак прохудился, а другого нету.
Сможет специалист работать с полной отдачей?
Черта с два.
Он будет тратить свое драгоценное время на решение десятков текущих дел – как муж, как отец, как глава семьи. Да, он починит ботинок, и вытрет сопли сынишке - но на это он потратит время. Время, которое он мог бы – должен был бы! – потратить на доведение до ума мотора. Того самого мотора, который нужно ставить на самолет или танк – потому что без этого мотора танк не поедет, и самолет не полетит.
А время на дела домашние тратить нельзя.
Потому что ЗАВТРА ВОЙНА.
Нам сегодня это трудно понять (хотя до многих уже вроде как доходит) – а тогда люди понимали «на раз». Потому как войну они помнили очень даже хорошо.
И в такой ситуации время, эти дни-часы-минуты – оно не золотое даже, и не бриллиантовое. Оно вообще цены не имеет, потому что платить надо будет в конечном итоге не деньгами, а жизнями. В том числе и, возможно, жизнями сопливых детей, жизнью жены, мечтающей о шевиотовой тряпочке, и жизнью соседа, тырящего лампочки из коммунального сортира. Вот так – ты потратил час на задачки по математике для дочки, и на ругань с соседом, а через два года тебе придется волочить их на кладбище, потому что в твой дом попала бомба. А бомбу сбросил вражеский самолет, сбросил, сволочь, с такой высоты, на которую наш истребитель подняться не может. Потому что ты, специалист, не довел до ума мотор для истребителя.
А такую цену никто не хочет платить.
А в Кремле не идиоты сидят.
Они понимают, что времени нету, что страна объективно слабее вероятного противника, который уже заряжает пушки, и начищает сапоги, готовясь шагать к Москве: слабее не потому, что наш солдат хуже воюет, а потому, что у врага лучше машины.
И тогда ученых забирают в шарашки.
Они не тратят время на постылый быт – в шараге они могут работать хоть сутки напролет, и они работают. Они делают то, что умеют лучше всего в жизни, то, что им интереснее всего на свете. И никто не тратит время на дурацкое согласование, отписки-расписки, потому что все под одной крышей. Можно сутками работать, а потом сутками спорить с коллегами, решая сложную задачу.
Я не собираюсь утверждать, что шарашки – это лучший способ организации работы.
Но в то время, в тех условиях другого выхода у страны, у народа, у власти просто не было.
Да, не все ученые и специалисты понимали, почему все было сделано именно так.
Но как по мне – спасение народа и Победа в войне стоили этих жертв.
Кстати, физик Лев Термен, сам прошедший через шараги (в частности, им создан музыкальный инструмент терменвокс, хотя, конечно, это был лишь «побочный продукт» его интеллектуального труда), в 50-60-х работал в институте и сильно ругался по поводу продолжительности рабочего дня и выходных, приводя в пример именно шараги. Человек жил работой, он хотел работать не по графику, а по желанию – а желание было будь здоров.
P.S. Уточню, что речь здесь идет именно о технических шарагах. Вопросы репрессий, разборок между школами в разных науках (от биологии до истории) – совсем иная тема.
URL записиПоявление данной записи спровоцировано небольшой дискуссией в журнале уважаемой kate-kapella
kate-kapella.diary.ru/p62695028.htm
Вопрос о том, кто из ученых сидел, и за что сидел, очень сложен и неоднозначен.
Но главное – КАК он сидел.
Пресловутые шарашки имели очень мало общего с застенками, где звенят цепи и заплечных дел мастера с садистскими замашками примеривают бедолагам-заключенным «испанские сапоги».
Шарага – это НЕ тюрьма, и НЕ лагерь. Ученые или специалисты попадали под жесткий контроль – жили отдельно от семьи, и работали-работали-работали.
Скажете, разницы мало?
Но не спешите – оцените ситуацию.
30-е годы – это не 80-е, и даже не 60-е.
Мы, поколение выросшее в мирное и, по большому счету, спокойное время, многих реалий того времени понять просто не способны – и слава богу, если честно. Потому что реалии страшные, и понять их может человек, который видел километровые очереди за хлебом и обозы с тифозными больными, человек, которому на голову сыпались фугаски.
Это было чрезвычайно сложное время – в том числе и в плане удовлетворения минимальных жизненных потребностей (продукты, жилье и т. д.), хотя были успехи, и большие.
И вот представьте ученого, которому действительно хочется работать. Хочется доводить до ума какой-нибудь мотор, потому что там клапана летят.
Поставили мотор на стенд - включили... Бах – и три месяца работы псу под хвост!
Что такое, в чем дело?
Надо выяснять!
А у специалиста рабочий день кончается, и надо идти в магазин за хлебом и молоком, у него дома дети сопливые, и жена пилит, что у Зинки из соседнего подъезда есть какая-то шевиотовая тряпочка, которой нет у нее, у жены товарища специалиста. Сволочь-сосед лампочку спер в туалете, из окошек дует, и башмак прохудился, а другого нету.
Сможет специалист работать с полной отдачей?
Черта с два.
Он будет тратить свое драгоценное время на решение десятков текущих дел – как муж, как отец, как глава семьи. Да, он починит ботинок, и вытрет сопли сынишке - но на это он потратит время. Время, которое он мог бы – должен был бы! – потратить на доведение до ума мотора. Того самого мотора, который нужно ставить на самолет или танк – потому что без этого мотора танк не поедет, и самолет не полетит.
А время на дела домашние тратить нельзя.
Потому что ЗАВТРА ВОЙНА.
Нам сегодня это трудно понять (хотя до многих уже вроде как доходит) – а тогда люди понимали «на раз». Потому как войну они помнили очень даже хорошо.
И в такой ситуации время, эти дни-часы-минуты – оно не золотое даже, и не бриллиантовое. Оно вообще цены не имеет, потому что платить надо будет в конечном итоге не деньгами, а жизнями. В том числе и, возможно, жизнями сопливых детей, жизнью жены, мечтающей о шевиотовой тряпочке, и жизнью соседа, тырящего лампочки из коммунального сортира. Вот так – ты потратил час на задачки по математике для дочки, и на ругань с соседом, а через два года тебе придется волочить их на кладбище, потому что в твой дом попала бомба. А бомбу сбросил вражеский самолет, сбросил, сволочь, с такой высоты, на которую наш истребитель подняться не может. Потому что ты, специалист, не довел до ума мотор для истребителя.
А такую цену никто не хочет платить.
А в Кремле не идиоты сидят.
Они понимают, что времени нету, что страна объективно слабее вероятного противника, который уже заряжает пушки, и начищает сапоги, готовясь шагать к Москве: слабее не потому, что наш солдат хуже воюет, а потому, что у врага лучше машины.
И тогда ученых забирают в шарашки.
Они не тратят время на постылый быт – в шараге они могут работать хоть сутки напролет, и они работают. Они делают то, что умеют лучше всего в жизни, то, что им интереснее всего на свете. И никто не тратит время на дурацкое согласование, отписки-расписки, потому что все под одной крышей. Можно сутками работать, а потом сутками спорить с коллегами, решая сложную задачу.
Я не собираюсь утверждать, что шарашки – это лучший способ организации работы.
Но в то время, в тех условиях другого выхода у страны, у народа, у власти просто не было.
Да, не все ученые и специалисты понимали, почему все было сделано именно так.
Но как по мне – спасение народа и Победа в войне стоили этих жертв.
Кстати, физик Лев Термен, сам прошедший через шараги (в частности, им создан музыкальный инструмент терменвокс, хотя, конечно, это был лишь «побочный продукт» его интеллектуального труда), в 50-60-х работал в институте и сильно ругался по поводу продолжительности рабочего дня и выходных, приводя в пример именно шараги. Человек жил работой, он хотел работать не по графику, а по желанию – а желание было будь здоров.
P.S. Уточню, что речь здесь идет именно о технических шарагах. Вопросы репрессий, разборок между школами в разных науках (от биологии до истории) – совсем иная тема.