22.04.2018 в 18:48

Пишет  Даумантас:

жрите, сволочи, жрите то, что сами выпестовали
Вот уже несколько недель Франция охвачена волнениями и протестами студентов, эко-активистов и мигрантов, пишет французский адвокат и публицист Жиль-Уильям Голднадель на страницах Le Figaro. #

«В коммуне Нотр-Дам-де-Ланд эко-активисты, отказывающиеся покидать незаконный лагерь, бросают в полицейских «коктейлями Молотова» и кислотой. Ситуацию в парижских университетах, охваченных студенческими забастовками, «можно было бы назвать смешной», если бы её жертвами не становилось большинство, не участвующее в акциях протеста, считает автор. При этом новые бунтовщики вовсе не вдохновляются протестами мая 1968-го года, а требуют перевода на следующий курс без экзаменов со средним или высшим баллом, «в зависимости от степени их радикальности». В это же время в Тулузе молодые мусульмане ведут бои с полицией.

<...>

Глава университета в Нантер также, по мнению адвоката, продемонстрировал полное бессилие и неспособность справиться со студентами, блокирующими доступ в университет, обстановка в котором стала по его словам «невыносимой». При этом прибегнуть к помощи полиции глава учебного заведения отказался.

<...>

Однако в университете Париж—VIII «фарс превратился в трагедию». Именно там с молчаливого согласия администрации вот уже несколько недель как обосновались протестующие из крайне-левых группировок вместе с нелегальными мигрантами и, наводя ужас на других студентов. «Плакаты на стенах далеки от цветущего аромата ландышей мая 1968-го», — иронизирует автор. Среди надписей, красующихся на стенах: «Смерть белым» и «Женщины, закройте лица». «Прекрасно, как горящая машина мента», — фраза, ставшая символом этого протеста, как и других до него.

Все эти волнения, объединённые своей «крайне-левой» направленностью, тем не менее, не становятся объектами осуждения ни со стороны закона, ни со стороны СМИ. Единственный случай, удостоившийся серьёзного освещения и судебного разбирательства — разгон протестующих в университете Монпелье. И только потому, что осуществлён он был ультраправой группировкой, уверен адвокат.

В то же время в Париже Национальный межуниверситетский союз так и не смог подучить ордер на выдворение незаконных оккупантов из здания университета.

По всей видимости, годы «левацкой» идеологической обработки французского общества принесли свои плоды, заключает публицист: «Условный рефлекс берет верх над здравым рассуждением: законное применение силы государством теряет легитимность».»

URL записи

нате вот вам фигни на ночь
– Вот, казалось бы, два похожих слова: педераст и пидарас. А какая интеллектуальная пропасть между ними.
Иванов выглянул из-за газеты, принюхался к исходящему от трубки Петрова дыму. Не учуяв ничего подозрительного, взглянул на обложку книги на коленях Петрова. «С. Довлатов», – было написано на зеленом переплете.
– Понятно, – сказал Иванов и снова уткнулся в раздел «Советский спорт» на последней полосе газеты.
– К примеру, – продолжал Петров, – «Да вы, Петенька, педераст» ласково называл своего брата Модест Чайковский. И знаете, милый друг, я даже вижу, как горячились Брокгауз и Ефрон при составлении своего Энциклопедического словаря. «Педераст!» – «Да бросьте, это слишком по-гречески, пидарас русскому языку и приятнее, и просторнее!» – «Не позволю!» – «Экий вы пидарас, педераст бы позволил». Вот так Брокгауз и победил.
– Брехня, – сказал Иванов и слепо пошарил по столу в поисках ручки для кроссворда. Петров любезно вложил пишущий предмет в его лапу.
– Может, и брехня, – сказал он беззаботно. – А может, и нет. История нас рассудит.
В последних выпусках «Роман-газеты» печатали запрещенного ранее Булгакова. Теперь Петров был бродячей цитатой. Хуже всего было то, что в некоторые неподходящие для этого моменты он завывал: «Королева в восхищении!» и пытался подставить коленку.
– Или, скажем, Пушкин, – продолжил свои лингвистические измышления Петров.
– Педераст?
– «Пидарас, – кричал он в лицо Дантесу, взводя курок, – подлец и мерзавец». А серебряный век? Там же сплошные педерасты, и только Гиппиус пидарас!
– Она же баба, – удивился Иванов, вписывая слово «туя» в клеточки кроссворда.
– Позвольте, – вспылил свободомыслящий Петров, – не ожидал я на этой станции такого шовинизма! Так можно и до расизма дойти! Еще несколько подобных выпадов, и малые народы Севера обретут треугольник на робах!
– Ну ты и трепло, – покачал головой собеседник.
– Пидарас – это пошло и грязно, это словно сивуха в подъезде, слово «хуй» на заборе, минет на выпускном, белые банты туда-сюда, туда-сюда! Словно Ерофеев и Лимонов, Елизаров и ногти, грибок на ногах и ваучеры! Педераст – ананасы в шампанском, дыша шелками и туманами, налить чернил и плакать! Вся боль, вся суть русского литературного и духовного наследия в одном емком, коротком слове.
– Восемь букв, – буркнул Иванов неодобрительно.
– Восемь букв свободы, любви, весны, подснежников, мир-труд-май, поднятая целина, горе от ума, я вас любил, любовь еще быть может!
– А вот еще есть такое слово «гомосексуализм».
– Оставьте эту голую физиологию старшеклассницам. Вы еще скажите «гей», мажор противный.
– Слушай, – спохватился Иванов. – А что это ты мне стал «выкать» вдруг?
Петров, разгоряченный, со вспотевшей челкой, забрался на койку с ногами, прижал к себе Довлатова, нахохлился.
– Мадагаскар! – воскликнул он с пылом.
– Черт тебя возьми, – обреченно выдохнул Иванов, встал, схватил сопротивляющегося Петрова в охапку и выпихнул на улицу, на мороз. Петров прыгал на снегу, его сразу охватил озноб, а мокрая челка покрылась инеем.
– Мадагаскар? – проревел Иванов. – Метания души русской? Рефлексии, блядь? И скучно и грустно, блядь! Так поди же попляши, Наташа, мать твою, Ростова, стрекоза-сан!
Разозлившись от невольной литературщины в своей речи, Иванов захлопнул дверь перед самым носом напарника. Подышал ртом, слушая, как товарищ колотит в неё кулаками.
Интеллигенция, блин. Понабрали по объявлению.
Иванов досчитал до десяти. Прокричал в голос матерную частушку из репертуара трактористов.
Отпустило.
Он открыл дверь.
Петров, стуча зубами, ворвался внутрь.
– Ну ладно, чо ты, – сказал он без всякой патетики.
– То-то же, – кивнул Иванов и снова уткнулся в свой кроссворд.

внезапно.

07.05.2018 в 22:36

Пишет  Тамриэлла Эн.:

Внимание, вконтакт открыл поиск по телефонным номерам
Репост из телеграма:

Вниманию юзеров уютного вконтактика!

Отечественная соцсеть продолжает неистово радовать тех, кто любит ее за юзабилити, годный контент (коего действительно много) и привычку использования. Теперь к посадкам за лайки и репосты, бесконтрольному сбору данных пользователей и их продаже левым конторам добавилась новая напасть: пользователей теперь по умолчанию можно искать по номеру телефона.

Теперь любой хрен, у которого каким-то макаром оказался ваш номер, может легко и быстро найти ваш профиль в соцсети. А если это спам-контора, эшник или просто недобросовестный маркетолог, простым перебором телефонных номеров можно молучить довольно хорошую и актуальную базу контактов.

Удобно? Да. Было бы, если бы не одно «но»: вы вконтактик об этом не просили. Он просто включил эту настройку по дефолту всем пользователям.

Если вы не желаете, чтобы кто попало находил ваш профиль в вкшечке, зайдите в Настройки — Приватность — и в последнем пункте отключите возможность находить вас по номеру телефона. А если вас заботит приватность вашей друзей из вкшечки, форвардните ей этот пост. Ну, или хотя бы украдите его.

Проверьте. Мой закрытый номер был расшарен для поиска.

URL записи

Какие разные Робинзоны
Долго думала, какую экранизацию "Робинзона Крузо" показать детям. Выбрала вариант 1954 года.
Наш, советский, с Куравлевым слишком прилизанный. Я была в шоке, когда прочла в Олеговом учебнике по не помню уж чему, что первым словом, которому Робинзон научил Пятницу, было "Господин". Я в детстве читала какую-то сокращенную адаптацию, и там такого, естественно, не было. Как нет такого и в советском фильме.
В экранизации 1954 (американском) - там вся прелесть колонизаторской политики во всей красе.

Но, что интересно, Робинзоны разные не только в фильмах, но и в книгах.

здесь (Перевод с английского Чуковского 1935г):
С того же дня я начал учить его необходимым словам. Прежде всего я сообщил ему, что буду называть его Пятницей (я выбрал для него это имя в память дня, когда спас ему жизнь). Затем я научил его произносить моё имя, научил также выговаривать «да» и «нет» и растолковал значение этих слов.

здесь (перевод Шикмаревой 1902 года, издавался в 20х)
Тут же я начал говорить с ним и учить отвечать мне. Прежде всего я объявил ему, что его имя будет Пятницей, так как в этот день неделя я спас ему жизнь. Затем я научил его произносить слово "господин" и дал понять, что это мое имя; научил также произносить да и нет и растолковал значение этих слов.

Кстати, похожий кусок был в Олеговом учебнике:
читать дальшеКак уже говорилось, Робинзон воплощает психологию буржуа: ему кажется совершенно естественным присваивать себе все и всех, на что нет юридического права собственности у кого-либо из европейцев. Любимое местоимение Робинзона — "мой", и он сразу делает из Пятницы своего слугу: "Я научил его произносить слово "господин" и дал понять, что это мое имя". Робинзон не задается вопросами, есть ли у него право присвоить себе Пятницу, продать своего друга по плену мальчика Ксури, торговать рабами. Остальные люди интересуют Робинзона постольку, поскольку они партнеры или предмет его сделок, торговых операций, и к себе Робинзон не ждет иного отношения.


Вот этого Ксури нет конечно в фильмах, поэтому и поскудства с его продаванием тоже нет.
Кстати, сравнить эти эпизоды в версии с "господином" и в причесанной, без господина

Кроме того, он предложил мне шестьдесят золотых за Ксури. Мне очень не хотелось брать эти деньги, и не потому, чтобы я боялся отдать мальчика капитану, а потому что мне было жалко продавать свободу бедняги, который так преданно помогал мне самому добыть ее. Я изложил капитану все эти соображения, и он признал их справедливость, но советовал не отказываться от сделки, говоря, что он выдаст мальчику обязательство отпустить его на волю через десять лет, если он примет христианство. Это меняло дело. А так как к тому же сам Ксури выразил желание перейти к капитану, то я и уступил его.

Кроме того, есть еще дальше упоминание о Ксури:
Но по мере того, как земля возделывалась, мы богатели, так что на третий год часть земли была у нас засажена табаком, и мы разделали по большому участку под сахарный тростник к будущему году. Но мы оба нуждались в рабочих руках, и тут мне стало ясно, как нерасчетливо я поступил, расставшись с мальчиком Ксури.


А это наш, причесанный (в переводе Чуковского) книжный Крузо:

Мне не хотелось расставаться с моим спутником Ксури: он был таким верным и надёжным товарищем, он помог мне добыть свободу. Но у меня ему было нечего делать; к тому же я не был уверен, что мне удастся его прокормить. Поэтому я очень обрадовался, когда капитан заявил мне, что ему нравится этот мальчишка, что он охотно возьмёт его к себе на корабль и сделает моряком.

Моряком... Ми-ми-ми.

Оказывается, тема цензуры Чуковского народом довольно остро воспринимается, но совсем не за то, что удивило меня. А за то, что божественную линию зарезали.
Ну - и самое важное: Робинзон не просто учит Пятницу разговаривать и одеваться - он обращает его в свою веру. И в момент крушения он спасает библию, между прочим, как самое для него важное, и не расстается с ней на острове. В целом вся книга Дэфо - именно история неверия, недовольства, мятущейся души и поисков Бога.
Вон оно, что самое главное-то. Кто бы мог подумать.
ruvera.ru/articles/robinzon_kruzo

Подумалось: а, может, Чуковский был и прав. В оригинальной версии Робинзон не очень-то симпатичная личность. А детям нужно симпатизировать герою, иначе как ему сопереживать?

Пятиминутка матана

27.04.2018 в 18:51

Пишет  Sindani:

предстояла молотьба и складирование оrромной массы зерна, привозимоrо с полей Миасской опытной сельскохозяйственной станции (фактически крупный совхоз) и там до начала учебноrо rода шесть недель помоrать убирать урожай.

А кто тyт у вас самый умный и честный? Такой оскорбительно-провокационный вопрос строй дружно проиrнорировал. Тоrда начальник поставил вопрос менее оскорбительно: Я хотел спросить, кто из вас самый кpyrлый отличник? Hyтpом почуяв какой-то неясны «прикол», сразу несколько человек указали пальцем на меня. И не ошиблись в своих предчувствиях.

А ну, отличник, сказал начальник, видишь вон тот большой сарай без дверей. Это называется «Baroнные весы», и завтра через них на молотилки пойдет весь урожай. А сеrодня видишь они все в коровьем дерьме. Спросишь у завхоза метлу, лопату и ведро воды с тряпкой — и чтобы к утру все сияло, как на корабле. Даже если придется языком вылизывать всю ночь!

Гомерический смех почти трех сотен человек не смолкал несколько минут. Тут был двойной подвох. Во-первых, на меня переваливали заведомо бабью работу, отсекая от "переднего края" самых доблестных тружеников. Во-вторых, очень смешно связывали рабство с успехами в учебе.

Загадка разъяснилась утром следующего днячитать дальше, когда я на совесть отскоблил сарай. Подошел все тот же начальник, и сказал, что выбрал меня не за красивые глаза и не за отличные отметки. Это — очень склочная и скандальная работа, сказал он. Женщины ее не выдерживают. Тебя будут пытаться вынуждать ставить завышенные цифры. Спорить о полученных данных. Поэтому надо быть все время в ладах с арифметикой и показывать полученный результат так, чтобы не возникало вопросов. Кроме того, будут подкупать, чгобы получать откровенные приписки. Смотри, не попадись на взятку — это дело уголовное. Может быть, попытаются действовать угрозой — тогда сразу ко мне, не поднимая шума. Главное, чтобы действовал, как честный мужик, а не как истеричная баба.

Видимо, у него на этот счет накопился негативный и позитивный опыт. Он открыто сказал, что я произвожу впечатление человека, которому можно доверять. И что он очень надеется на меня. Конечно, я постарался сделать все возможное, чтобы оправдать его доверие. Ведь если весы сделать инструментом крупного жульничества — вся работа сотен ребят может пойти насмарку.

Спора нет, работа на молотилке была не в пример тяжелее физически. Одна удушлиая пыль чего стоит — больше часа-полутора не выдержишь, надо почти столько же приходить в себя. Да и любой монотонный сельскохозяйственный труд — не подарок: три-четыре часа накладывания, складывания, переноски, скирдования, копания — и ты измотан до предела. В этом отношении на весах легче: взвесил десятки возов пустыми — и сиди, отдыхай, пока они не вернутся нагруженными, снова взвесил, вычислил разницу — и снова иди, отдыхай, до следующей партии возов. В обшем итоге получается не больше 6-8 часов и день работы, да и то преимущественно умственной. Напомним, что и на заводе, и всюду тогда в СССР — 11,5 часов в день без выходных.

С другой стороны, весы — это, тебе, действительно, не молотилка. Один спрашивает, почему у него получилось, скажем, четыре центнера, а у соседа шесть. Другой сразу идет на скандал. Третий дает понять, что если цифры «подравнять» — он постарается «соответствовать». И такие разговоры попервоначалу — с десятками возчиков. Только к концу первого рабочего дня я понял, по какому лезвию ножа хожу, почему сюда не взяли ни девчонок, ни ребят покруче характером, способных поддаться на провокацию.

Прежде всего, я решил сделать свои весовые операции предельно открытыми для всех. Обычно (уже со второго дня) зазывал в свою конуру, где были стрелки индикаторов, сразу три-четыре, а то и пять-шесть возчиков. Получалось нечто вроде комиссии, с коллективно признанными данными которой приходилось считаться каждому. Затем возникал эффект того, что я назвал много лет спустя темпоральной (временной) и пространственной компаративистикой (сравнением). Если ты три дня возил по четыре центнера, то почему сегодня — вдруг шесть? Если у всех товарищей по четыре, то почему у тебя вдруг шесть? Создавалось нечто вроде устойчивого общественного мнения, которое очень помогло доработать без серьезных конфликтов до сентября.

Выяснилось, что очень многое зависит от характера личных отношений. Тут сказался ладский опыт. Евразийская цивилизация требует прежде всего положительного ответа на вопрос: -ты меня уважаешь?» После чего на все остальное, включая законы, можно наплевать. Поэтому, потратив совсем немного времени на выяснение обстановки в семье собеседника, а также обстановки на фронтах, можно надеяться на завершение контрольной операции в обстановке взаимной благоприятности.

Самое трудное — общеазиатский (и следовательно евроазиатский) основополагающий народный обычай: бакшиш, он же взятка, он же латинское "Do ut des" (даю, чтобы дал). Невозможно представить себе, чтобы в Евразии человек, в чем-то зависимый от другого, подошел к нему с пустыми руками. «Не подмажешь —не поедешь», гласит народная мудрость. И мне не раз приходилось вспоминать слова своего ладского родственника: важно так построить свою жизнь, чтобы не ты нес, а тебе — несли.

В августе 1943 года — аккурат в разгар Курской битвы — надо мной вовсе не издевались перед строем старшеклассников, приехавших в совхоз помогать собирать урожай. Конечно, выкликнуть -самого отличника», чтобы погнать его на глазах у всех чистить коровий помет на вагонных весах — это была всего лишь шутка, по достоинству оцененная собравшимися (кроме меня, конечно). Но на деле это были поиски оптимума в очень сложной ситуации. Так сказать, реализация принципа наименьшего зла». Ведь на явно «хлебную» должность весовщика было немало претендентов — в том числе и из "местных". Но начальство понимало, что каждому весовщику — кто бы он ни был — придется каждодневно проскакивать между Сциллой и Харибдой.

Сцилла — это бесконечные скандалы по поводу того, что "не так взвесил". И чем больше весовщик погряз в неизбежной борьбе местных кланов и партий — тем больше будет накал скандалов, отравляющих жизнь начальству. Поэтому предпочтительнее оказался изначально нейтральный "новенький". "Новенькая"- в данном случае подходила меньше из-за известной эмоциональности женского характера.

jlm-taurus.livejournal.com/104538.html и jlm-taurus.livejournal.com/104929.html

URL записи

- - -

мне эта логика напоминает "Россия и весь мир"
хотя Россия не торт уже, но принцип того же изломанного мозга с другой стороны.
ощущение полного зомби.

"леворадикал" порадовал.

"Александр Харченко. Мантра Шунахшепы
"— Виновен ты или невиновен в том, в чём тебя обвиняют — неважно. Это твои отношения со следствием. Но ты виновен в том, что разбил наши судьбы. Взгляни вокруг себя: завтра нас всех потащат под следствие, многие лишатся работы, и всё только потому, что мы не смогли исполнить в отношении тебя свой профессиональный долг.
Индиец вновь улыбнулся мне своей прекрасной и равнодушной улыбкой.
— Кто заставлял тебя, маленький брат, выбирать себе такой поганый долг? — спросил он, глядя мне прямо в глаза.
Я вспыхнул.
— Жизнь! — воскликнул я. — Жизнь меня заставила! Она всех нас заставляет! Ты такой мудрый, такой понимающий, вы со своими братьями-коммунистами хотите вроде бы улучшить жизнь всех людей на свете! Вы мечтаете! А жизнь на самом деле — страшное место, страшное и кровавое, и вот она-то, настоящая жизнь, и привела меня на эту проклятую работу! Что ты понимаешь в этом, богатенький чистоплюй?!
— Я был восьмым ребёнком в ортодоксальной семье браминов, — сказал Сиддхи. — Мой старший брат работал с четырёх лет, а старшая сестра — с семи. Старшего брата похитили бандиты, которые продали его тело фармацевтической компании. Бандитов поймали и осудили на шесть лет, а компания, которая купила у них свежее тело ребёнка для опытов с клетками, продолжает процветать по сей день. Две моих сестры работают в борделе, и это убило мать. Я сам работал с пяти лет разносчиком газет, бегая между машин на Цветочном проспекте. И ты называешь меня богатеньким чистоплюем?
— Но ты выбился в люди, стал учёным… Что заставило тебя связаться с «комми»?
— А тебе это не ясно, маленький брат? — спросил у меня индиец.
Я не понимал этого тогда и не понимаю по сей день. Как человек, преодолевший такой трудный путь по социальной лестнице, может рискнуть и отказаться от всего, чего он достиг, ради минутного порыва мести или ослепления идеалами тоталитаризма. Быть может, для своей семьи он был единственной надеждой на спасение от нищеты и безысходности существования на столичном дне. И вместо этого он, молодой, счастливый, успешный — стоит передо мною, привязанный к расстрельному кресту. Судьба даёт нам только один шанс, и я не в состоянии понять и простить невежество тех, кто не воспользовался этим шансом для того, чтобы сделать лучше жизнь близких и любимых ему людей.
В тот раз я ему так и ответил.
Индиец помолчал некоторое время, разглядывая меня изучающим взором, как будто не он, а я был неким редкостным экспонатом естественнонаучного музея. Я возненавидел его окончательно за этот взор. До того времени, признаться, я считал, что наша пропаганда перегибает палку, рисуя коммунистов и вообще левых бесчеловечными, бесчувственными монстрами. Испытав на себе этот взор, я больше не в силах так считать. Если им случится победить, они без лишних раздумий нанижут нас на булавки и утопят в формалине, как вымирающий вид редких бабочек".

кстати, полная версия ещё интереснее.
levoradikal.ru/archives/16839

Страна встаёт с колен
Мне предъявляют графики успехов
И утверждают: «Рост неоспорим –
Страна встаёт с колен, за вехой веха!»
Но отчего-то я не верю им…

Что стоят диаграммы и проценты,
Когда на чаше адовых весов –
Торгово-развлекательные центры
Взамен былых фабричных корпусов?

Взамен колхозных изб – пустые срубы,
Взамен наук – факирские чалмы,
Взамен библиотек – ночные клубы,
Взамен кружков – кадила и псалмы…

Что проку в воспевании талантов,
По поводу чего давать парад,
Коль вид былых промышленных гигантов
Собой напоминает Сталинград?

Фасадом ярко-глянцево-бумажным
Прикрыты запустение и тлен…
Но это всё, конечно же, не важно.
А важно, что страна встаёт с колен!

© Андрей Шигин

Чёт взоржал

03.04.2018 в 11:30

Пишет  fire-dragon:

Про вконтактеги
Мэил.ру разрeшила Национальному бюро кредитных историй анализировать данныe пользоватeлeй «Вконтакте». Тeпeрь твою стeночку будeт читать нe только товарищ майор, но eщё и банк

lentach.media/745c

URL записи